Передо мной — старинный план. Витиеватые надписи, сделанные непривычным для глаза узорчатым шрифтом, многословные объяснения, своеобразное обозначение рельефа, традиционная «роза ветров» — все это приемы, характерные для картографов XVIII века. Итак, возраст плана — два столетия.
Срок, что и говорить, немалый! И все же как знакомы очертания обширного водоема и извилистая лента вытекающей из него реки! Их легко узнать, даже если бы тут не было надписей, объясняющих, что это «прудъ Ижевскаго завода» и «река Iжъ». А вот и прямая, как стрела, плотина, по которой мы ходим сегодня... Я пристально вглядываюсь в план. На высоком обрывистом берегу вытянулись рядами дома и дворы, образуя две параллельные улицы. Одна изних, односторонняя, примерно совпадает с теперешней улицей Свердлова. У второй, что пролегла по линии нынешней улицы М. Горького, северная сторона, по-видимому, только начинает застраиваться - виднеется с десяток избушек, даже не огороженных еще заборами. Обе они протянулись с севера на юг приблизительно от современной улицы Ленина до Интернационального переулка. Особняком от крохотных дворов мастеровых людей расположена просторная усадьба управителя, с жилым домом и хозяйственными постройками. В заречной части, в районе, где сейчаснаходится речной вокзал, виднеется еще семь дворов. Вот и весь поселок, в котором без труда можно насчитать около шести десятков домов. План датирован ноябрем 1764 года, когда Ижевску не было еще полных пяти лет от рождения.
За четыре с половиной года до этого на поросших густым лесом берегах реки Ижа началось строительство завода. Здесь из привозного чугуна должны были изготовлять полосовое железо и корабельные якоря. Руководил работами опытный специалист горного дела берг-гешворен Алексей Степанович Москвин, доверенное лицо графа П. И. Шувалова.
Виднейший вельможа и сановник при дворе императрицы Елизаветы Петровны, Шувалов был жадным до наживы дельцом. Имея безошибочное чутье касательно всего, что сулило доходы, и пользуясь особой милостью императрицы, Шувалов стал еще и горнозаводчиком. Будучи владельцем шести уральских заводов, он получил в 1757 году разрешение построить еще два. Для них ему отвели земли вблизи реки Камы. На следующий год состоялась закладка завода на речке Вотке, а в апреле 1760 года приступили к строительству на Иже.
Вместе с заводом появился среди лесной глухомани поселок, в котором в 1766 году было 130 дворов. Путешественник Фальк, посетивший эти места в 1771 году, сообщает, что жителей в нем считалось тогда «2397 душ».
В первые три года существования Ижевского завода (1760—1763) его население составляли мастеровые, переведенные сюда с других заводов, принадлежавших Шувалову. В первой партии, прибывшей с Гороблагодатских заводов в количестве тридцати человек, было 14 плотников, 5 кузнецов, один плотинный и один кричный мастер, 3 каменщика, 2 конюха и 2 сторожа. Опытными специалистами «огневого дела» были молотовые мастера Осип Лисицын, Елисей Малышев, Михаил Тепляков, Федор Агапитов. К концу 1763 года на заводе насчитывался 91 мастеровой, а в 1768 году — уже 311.
Число жителей, постоянно проживавших в поселке, быстро увеличивалось. Во «всемилостивейшем указе» Императрицы Елизаветы Петровны от 12 февраля 1761 года говорилось, что крестьяне, приписанные к заводам Шувалова, закрепляются «к тем заводам неотъемлемо, дабы по усмотрению его оных по способностям к заводам переселять». Шуваловские приказчики выбирали из приписных крестьян наиболее крепких, работоспособных и, отрывая их от хозяйства, насильственно заставляли идти в заводские работники. Так, из одной лишь Рождественской волости до 1768 года было переведено на Ижевский завод более ста человек «с женами и со всем их семейством». Жаловаться на обиды и притеснения было некому, так как единственным судьей над приписными крестьянами и мастеровыми был сам Шувалов, Посмотрите новости Омска.
Дети мастеровых в дальнейшем также становились работными людьми. С десятилетнего возраста мальчиков прикрепляли в ученики к мастеру. Обучение заключалось в том, что в процессе работы ученик постепенно перенимал навыки и приемы своего учителя.
Таким же образом пополнялись ряды заводских мастеровых и после смерти П. И. Шувалова (1763 г.), когда Ижевский завод и все другие принадлежавшие ему предприятия были взяты в казну от его сына Андрея Шувалова — в погашение накопившегося за ним огромного долга. С этих пор Ижевский и Воткинский заводы под общим названием Камских заводов поступили в ведение Берг-Коллегии — государственного органа, ведавшего горной промышленностью. Для управления ими назначался один начальник, именовавшийся командиром Гороблагодатских и Камских заводов.
Положение мастеровых и работных людей при казенном управлении нисколько не облегчилось. Работа вручную, при очень слабой и примитивной механизации, в пышущих жаром фабриках, где изготовлялось кричное железо, продолжалась по 10 —12 часов в сутки и требовала огромного напряжения сил. Увечья и гибель на работе были повседневным явлением. Иногда начальство заставляло рабочих трудиться и в праздничные дни. Это вынужден был отметить даже генерал-губернатор Вятской и Казанской губерний, доносивший в сенат, что на Камских заводах «мастеровые и рабочие люди занимаются работою и в праздничные дни... почему и имеют времени для отдохновения и для исправления своих домашних нужд весьма мало».
Платили за этот изнурительный труд жалкие гроши. Основные категории мастеровых: мастера, подмастерья и работники кричного, укладного и якорного дела — были так называемыми «задельщиками», то есть получали «задельную» (сдельную) плату, не превышавшую четырех копеек с одного пуда железа. Остальные получали от 12 до 16 рублей в год. За вынужденные простои из-за недостатка угля, воды, поломки молота или горна делались вычеты и из этого скудного жалованья. Широко применялись штрафы за перерасход чугуна и угля, за брак и недоработки. Эти штрафы вычитались из жалованья, или же их надлежало отработать. Бывали случаи,когда за престарелых рабочих, которые ушли «в отставку», не успев погасить накопившейся задолженности, отрабатывать эти долги должны были их дети.
Все вспомогательные работы для завода: заготовку и подвозку леса, рубку дров для выжига угля, земляные работы, доставку с камской пристани Гольяны чугуна, который привозился туда водным путем с Гороблагодатских заводов, транспортировку готовой заводской продукции — выполняли приписные крестьяне, которые вместо уплаты денежных податей в казну обязаны были полностью или частично отрабатывать их за определенную, очень низкую плату. Дневные нормы зачастую были непосильными ни пешему, ни конному. Между тем за невыполнение «урока» приписных подвергали «понуждениям» в виде телесных наказаний. Избиения крестьян мастерами и заводскими нарядчиками вообще были системой, часто приводили к увечьям, а то и к смерти. Отставной подпоручик А. Крюков забил до смерти семь человек. Крестьянина Т. Зобачева куренный мастер «неведомо за что ударил железной лопатой по голове и разрубил смертно и в третий день умре». Рукоприкладствовал и сам управитель А. С. Москвин, собственноручно запоровший до смерти крестьян Г. Попона и Ф. Петрова. Мастера занимались и прямым вымогательством. Так, крестьянину Григорию Горшкову куренный мастер «палкою немилостиво из роту зубы вышиб и, стращая всячески, вымучил с него... один десяток лыку, да пуд солоду, одно решето конопляного семя...».
По официальным подсчетам, приписной крестьянин тратил на заводские работы 158 дней и на переходы от своей деревни до завода и обратно 56 дней, то есть в общем 214 дней в году. На сельскохозяйственные работы у него, следовательно, оставался 151 день. При этом, хотя инструкцией по управлению заводами предписывалось не высылать крестьян на заводские работы с 1 мая по 10 сентября, администрация завода систематически нарушала этот порядок. В 1767 году приписные крестьяне Ижевского и Воткинского заводов жаловались, что их заставляли работать почти круглый год— зимой возить уголь, а весной и летом, «когда бывает ярового хлеба сев и сенокос», — железо и чугун.
Одним словом, прикрепление к заводам было для крестьян невыносимым бременем. Когда началась приписка, они ответили на нее волнениями и отказом выходить на заводские работы. Поэтому строительство Ижевского завода шло очень медленно, и за два года (1760 —1761) он не был готов и на половину проектной мощности.
Особенно крупные волнения были в 1760 году, когда правительство увеличило подушные подати. Приписные крестьяне поняли это как замену тягостных заводских повинностей и решили, что «подвод давать и заводских работ исправлять им не велено». Для разъяснения крестьянам истинного смысла указа были посланы по деревням заводские служители. Но крестьяне встречали их с нескрываемой враждебностью, «с копиями, с луками и стрелами и дубинами... а указа о бытии их в заводских работах не только слушать, но и читать не допускали». В некоторых селах дело доходило даже до столкновений крестьян с солдатами. У с. Костенеево было убито 16 и ранено 5 крестьян, а в воинской команде ранены 3 солдата и офицер.
К весне 1762 года волнения были подавлены, но летом крестьяне вновь бросили заводские работы и разошлись по деревням. Среди них появился подложный «царскийманифест», сочиненный дьячком Иваном Козьминым и приписанным к Ижевскому заводу крестьянином Герасимом Куликовым. В нем говорилось, будто императрица Екатерина II по случаю своего восшествия на престол освобождает крестьян от заводских работ. Появление «манифеста» вызвало новые волнения. Екатерина II послала на Урал сановника князя А. Вяземского, снабдив его самыми широкими полномочиями. Расправившись с некоторыми «зачинщиками» и для вида приняв жалобы крестьян и работных людей, Вяземскийоставил безнаказанными Москвина и других истязателей. Заканчивая следствие, он только дал Москвину письменное распоряжение, чтоб на «крестьян сверх сил человеческих работ впредь ни под каким видом не накладывал..., а для наказания тем нарядчикам иметь тонкие палки, а толстые, чем человека изувечить можно, отнюдь у них не было б». Вместе с тем он здесь же дает указание, чтобы за повторение «продерзостей и за всякое малейшее преступление наказание их (крестьян и мастеровых) удваивать».
В октябре 1773 года пришли на заводы вести о том, что на реке Яике народ поднялся против дворянской царицы Екатерины. Дошли до этих мест и манифесты Пугачева, в которых он, выдавая себя за Петра III, объявлял о даровании вольности, жаловал народ «реками с вершин и до устья, и землею, и травами, и денежным жалованьем», призывал уничтожать дворян и заводчиков. Эти призывы находили живой отклик среди крестьян и мастеровых. В декабре 1773 года все Прикамье пришло в движение. В разных местах создаются повстанческие отряды русских и удмуртских крестьян. Они захватили Камбарский и Рождественский заводы, заняли дворцовую слободу Сарапул. Находившийся в это время по служебным делам на Ижевском заводе командир Гороблагодатских и Камских заводов полковник Федор Венцель доносил в сенат, что под влиянием слухов о Пугачеве рабочие и приписные крестьяне вышли из повиновения начальству, не слушают никаких увещеваний, не страшатся наказаний и открыто выражают свои симпатии к «мужицкому царю». Когда он, Венцель, приказалсхватить и привести в караульную избу молотового подмастерья Лариона Жукова, восхвалявшего Пугачева, рабочие помогли «оному Жукову» скрыться. Боясь народной расправы, Венцель бежал в Казань, куда за ним вскоре последовал и управитель Ижевского завода Алексей Алымов.
1 января 1774 года на завод пришел большой отряд пугачевцев во главе со старшиной Юской Кудашевым. Молотовые фабрики были остановлены, контора и хранившиеся в ней списки штрафных работных людей и недоимщиков сожжены, разгромлены квартира Венцеля и дом Алымова. Пугачевцы раздали рабочим продовольствие из разбитого склада, а деньги из заводской денежной кладовой в сумме 8223 рубля были сочтены и под охраной отправлены в штаб пугачевского «енарала» Чики-Зарубина, находившийся возле Уфы, в деревне Чесноковке. Приписным крестьянам Кудашев выдал увольнительные билеты ираспустил их по домам, поручив вести в своих деревнях агитацию за вступление в войско «государя Петра Федоровича». По окрестным деревням было направлено несколько человек из числа заводских мастеровых. Мастеровой С. Толмачев показывал потом на следствии, что удмурты с большим вниманием слушали манифест, «сами тому были весьма рады и его за то очень ласково принимали». 170 ижевских работных людей образовали отряд, присоединившийся к Кудашеву.
27 января 1774 года отряд пугачевцев во главе с крестьянином Андреем Носковым без боя занял Боткинский завод.
В марте-апреле, в связи с временным поражением главных сил Пугачева под крепостью Татищевой и разгромом Чики-Зарубина под Уфой, последовал ряд неудач повстанцев и на территории Прикамья. Воткинский и Ижевский заводы были оставлены. Сюда вернулись Алымов и полковник Венцель. Крутыми мерами стали они приводить к повиновению работных людей, заставляя их присягать на верность Екатерине. Одновременно составляли списки для предстоящей расправы с теми, кто примкнул к «злодейским шайкам». После некоторого ремонта Камские заводы были снова пущены в действие.
Отойдя с остатками своих сил на Средний Урал, Пугачев пополнил отряды горнозаводскими рабочими и приписными крестьянами, получил на заводе пушки и в мае-июне 1774 года, взяв Красноуфимск, Кунгур и Осу, открыл себе дорогу на Казань. Чтобы обеспечить свой тыл, Пугачеву необходимо было овладеть Воткинским и Ижевским заводами. Зная об этом, командир Камских заводов Ф. Венцель принимал спешные меры к обороне. На подступах к Ижевскому заводу он приказал «сделать рогатки и расставить пикеты, ненужные дороги к заводу завалить, мастеровых... привести к верной присяге».
23 июня Пугачев переправился на правый берег Камы и, опередив высланный Венцелем отряд под командой Алымова и Клепикова,24 июня без боя овладел Воткинским заводом. Не решившись вступить в бой с превосходящими силами, Алымов и Клепиков отступили. Высланная Пугачевым погоня догнала их у деревни Перевозной. За исключением командиров, которым удалось бежать, отряд перешел на сторону пугачевцев. Посланная Венцелем новая команда во главе с отставным секунд-майором Николаем Алымовым (братом управителя Ижевского завода) была разбита 26 июня около деревни Завъялово, остатки ее бежали, «преследуемые мятежниками».
На следующий день Пугачев, радостно приветствуемый народом, вступил в Ижевский завод, где пробыл два дня, принимая жалобы рабочих и приписных крестьян. Он казнил 42 человек из заводской администрации, в том числе Ф. Венцеля и А. и Н. Алымовых. По преданию, труп полковника Венцеля был зарыт на берегу пруда возле ключа, который получил у населения название Полковницкого ключа. Пугачев объявил приписным, что освобождает их на семь лет от уплаты подушной подати и ликвидирует недоимки по ней за все прошлые годы. Из денег, оставшихся в заводской казне, он выдал рабочим по два, а тем, кто пожелал вступить в его войско, — по три рубля.
29 июня Пугачев выступил из Ижевского завода. Путь его лежал в сторону Казани. В его отрядах шло много новых бойцов из числа воткинских и ижевских мастеровых... Под Казанью они самоотверженно сражались в рядах пугачевцев и вместе с ними пережили горечь поражения и ужасы царской расправы.
Несмотря на поражение восстания, народ не хотел верить, что старые порядки вернулись. Разрозненные отряды продолжалис опротивляться. Один из них, организованный ижевским молотобойцем Егором Слотиным из бежавших вместе с ним заводских рабочих, действовал в Рождественской волости.
Новый управитель Ижевского завода Василий Раздеришин палаческими мерами пытался усмирить приписных крестьян и разбежавшихся мастеровых и вернуть их на заводские работы. В 1775 году посланная им вооруженная команда разбила отряд Слотина. Егора приговорили к смертной казни, которая была «милостиво» заменена ему пятьюдесятью ударами кнута, отсечением уха и пожизненной ссылкой на тяжелые работы при Ижевском заводе. Восемь его товарищей также были «биты нещадно и отправлены на работу под крепким караулом». Для устрашения народа на всех больших дорогах, ведущих к Ижевскому заводу, были установлены виселицы. Одновременно с карательными действиями Раздеришин старался как можно скорее восстановить завод, сильно пострадавший во время восстания. К концу 1775 года завод вновь стал действовать. Восстановились и старые порядки. В 1779 году вышел указ, по которому приписным крестьянам уменьшили «урочные» задания, несколько повысили расценки, но зато через четырегода другим указом был увеличен размер подушной подати. Дешевый крепостной труд приносил казне огромную экономию денежных средств, но подневольные работники, конечно, не были заинтересованы в повышении производительности своего труда. Поэтому, несмотря на высокое качество продукции, Ижевский завод в течение следующих 30 лет своего существования (1776—1806) постепенно пришел в упадок.
Нараставшая угроза со стороны наполеоновской Франции заставили царское правительство позаботиться о дальнейшем увеличении выпуска оружия для армии. В 1800 году Павел I приказал построить на Урале оружейный завод с годовой производительностью до ста тысяч холодного и огнестрельного оружия. Подыскать удобное место для строительства нового завода поручили Обер-берг-гауптману (главному горному начальнику) Гороблагодатских, Пермских, Камских и Богословских заводов Андрею Федоровичу Дерябину. Осмотрев ряд мест в Пермской и Вятской губерниях, Дерябин пришел к выводу, что наиболее подходящим для этого местом является река Иж, где стоит железоделательный завод, который можно превратить в оружейный. Свои доводы по этому вопросу он обстоятельно изложил в поданной им докладной записке. Правительство Александра I одобрило проект Дерябина, и 10 июня 1807 года под руководством этого опытного инженера было начато строительство Ижевского оружейного завода.
Для нового производства, предполагавшегося в весьма больших по тому времени размерах, понадобилосьбольшое количество рабочей силы. В 1807—1808 годах Дерябин перевел сюда с других горных заводов более тысячи мастеровых — кузнецов, мастеров «укладного иколотушечного дела». За этот же период на завод поступило около 4 тысяч рекрутов, которые по указу правительства присылались сюда целыми партиями для использования в качестве рабочих. Правда, к концу 1808 года из этого количеств аосталось лишь 925 человек, так как многие были переданы на другие заводы, около 500 человек умерли, 28 бежали и более 150 оказались «неспособны к работам ввиду болезней». Систематические «укомплектования» штата заводских рабочих партиями рекрутов продолжались и в дальнейшем.
Для налаживания собственно оружейного производства были переведены мастера-оружейники с Н.-Туринского и Серебрянского заводов, а также наняты за границей 80 мастеров, преимущественно датчан и шведов. Согласно контракту, они должны были обучать оружейному мастерству русских рабочих, однако многие из иностранцев на деле оказались профанами и приехали лишь в расчете на легкую наживу.
Вспомогательные заводские работы, согласно принятому 15 марта 1807 года закону, должны были выполняться так называемыми непременными работниками. Они набирались из приписных крестьян (по 58 с каждой тысячи) и постоянно жили при заводе. Каждый пеший непременный работник получал на обзаведение 118 рублей 67 копеек и конный — 316 рублей 82копейки. На эти деньги он должен был построить себе дом и питаться в течение первых четырех месяцев; конный работник, кроме этого, обязан был купить двух лошадей, корм для них и сбрую. К концу 1808 года непременных работников на Ижевском заводе было более 3 тысяч. Дети их со дня рождения становились «казенными».
Так население заводского поселка стало быстро увеличиваться. Если к началу основания оружейного завода здесь насчитывалось около 4 тысяч жителей, то к концу 1808 года — более 6 тысяч. Резко усилилась потребность в жилье. Об этом говорит хотя бы такой факт. Когда в августе 1807 года прибыла на завод первая партия иностранных мастеров (24человека), ижевская управа благочиния, не зная, как их разместить, жаловалась Оружейной конторе завода, что «даже чиновникам трудно найти порядочное помещение и все теснятся, живут вместе с мастеровыми, а приезжих тоже придется разместить в обывательских домах и вместе с обывателями, отчего для последних выйдет великое утеснение». Пришлось иностранцев-холостяков поселить в казенных домах-казармах, семейных же направляли жить в Воткинский завод, где имелись свободные обывательские квартиры.
Началось усиленное строительство. Днем люди занимались работами на заводе, а часть ночи употребляли на постройку своих жилищ. Дома рубили из казенного леса, который выдавался Оружейной конторой из лесных заводских дач. Разумеется, за него потом нужно было отработать.
Одновременно казной строились жилые казармы, дома для заводских служащих, офицеров и чиновников, госпиталь и другие «казенные» здания, считавшиеся собственностью завода.
Таким образом, 1807 год был годом как бы второго рождения Ижевска: и предприятие, и поселок при нем строились теперь по единому плану, в тесной связи между собой.
Основным автором плана и руководителем всех строительных работ был талантливый архитектор Семен Емельянович Дудин(1779—1825). Уроженец Петербурга, выпускник Академии художеств, Дудин нескольколет провел за границей, где «совершенствовался в искусстве», а по возвращении был направлен в распоряжение А. Ф. Дерябина на строительство Ижевского оружейного завода. Молодой архитектор с жаром принялся за проектирование основных зданий завода и составление генерального плана «будущего города Ижа, в том виде, как он быть должен».
За очень короткий срок (менее чем за год) проект и план были составлены, и в январе 1809 года специальный нарочный фельдфебель Леонов «с великим бережением» повез их в далекую невскую столицу, в Министерство финансов, для последующего «высочайшего утверждения». К девятнадцати листам чертежей прилагалось подробное их описание и «вид Ижевского оружейного завода, снятый с натуры со стороны подгорной и представляющий плотину, нынешние фабрики, на месте коих заложены новые оружейные фабрики, также нагорную часть селения заводскаго».
В основу генерального плана «будущего города Ижа» С. Дудин и его помощники П. Андреевский и А. Белянинов положили принцип поквартальной застройки. Широкие прямые улицы, идущие в направлении с севера на юг, пересекают перпендикулярные к ним переулки. Их четкая сеть образует небольшие по площади (2,5 — 3 га) прямоугольные кварталы. Такая система планировки позволяла свободнее ориентироваться в городе, облегчала разбивку генерального плана на местности и самую застройку улиц.
Большой заслугой Дудина как планировщика является творческий подход к использованию природных особенностей местности. Улицы высокой Нагорной части, проходя террасами параллельно восточному берегу заводского пруда, должны были придавать городу живописный вид. С этих улиц и из переулков, раскрытых в сторону пруда, глазам предстает великолепная панорама: обширное водное зеркало и синеющие за ним лесные дали.
При составлении генерального плана принимались во внимание инженерные вопросы, продумывалось размещение городскойзастройки в определенных природных условиях. Так, в низменной Заречной части, где «пошва... по причине низкого ее положения не довольно тверда и суха», намечалось «сделать флютверки и провести по улицам каналы, через кои вся низменная часть осушится и сделается несравненно способнее к населению».
После того как генеральный план был утвержден Александром I, началось его осуществление. Селение Ижевского завода стало быстро разрастаться.
Вскоре, однако, его обитателей постигло страшное бедствие. В 1810 году «в 18-е число сего мая пополудни в первом часу в здешнем заводе случился пожар внизу Базарной улицы в доме вдовы мастеровой женки Парасковии Добрыниной. Сей несчастный случай был при необыкновенном ветре и огонь распространялся с чрезвычайной скоростью». Пожар уничтожил 172 частных и два казенных дома, провиантский магазин (склад) и две деревянные церкви, в одной из которых от сильного жара «растопился стотридцатипудовый колокол». Если учесть, что одна из этих церквей находилась в центре селения — на месте нынешнего кинотеатра «Колосс», а другая стояла на окраине — на теперешней Красной площади,— можно представить размеры этого пожарища. Все пять улиц Нагорной части выгорели почти полностью.
И вновь упрямо застучали топоры, и встали на пепелищах приземистые избы, срубленные из золотистых, пахнущих смолой сосновых бревен.
Дома ставили обычно в две избы; одна тремя окошками смотрела на улицу, другая, соединенная с нею сенями, выходила во двор. Кто победнее, тот строил домишко «об одной избе на улицу». Таких было немало. А мастера и чиновники возводили себе двухэтажные или пятистенные дома. Для квартир заводских служащих за казенный счет строились здания по типовым проектам, составленным архитекторами Дудиным и Беляниновым. Эти дома строились двухэтажными, ибо «строение в два этажа строить гораздо дешевле в сравнении двух домов одинаковой с ним вместительности, потому что в нем выигрывается фундамент и кровля». В тридцатых годах в Ижевске вообще почти на каждый строящийся жилой дом заводский архитектор Брыкин составлял проект фасада и план усадьбы.
Оригинал статьи можно прочитать в книге Ижевск : Краеведческий очерк. 1972г., Автор: Севрюков О. В. , Издательство Удмуртия
